Юрий Христензен, аналитик медиа-центра «Одесская политическая платформа» дал интервью Центру стратегических коммуникаций о новых методах информационной войны России, о том, что делать Украине с оккупированными территориями и как противодействовать информационным атакам Кремля.
Текст интервью опубликовал Укринформ.
— Хотят ли россияне войны?
Если вы о цитате из Евгения Евтушенко, то у неё парадоксальный ответ. Судя по социологии, россияне не хотят и боятся войны. Они называют себя миролюбивой страной, которая ни с кем не воюет. Но если заглянуть в российский федеральный закон «О ветеранах», там перечислены четыре десятка официально признанных «послевоенных» войн с участием советских или российских военнослужащих. И это только признанные войны.
По официальной версии, российская армия ни с кем не воюет, но постоянно обороняется «на дальних подступах». Вот эта двойственность – «мы не воюем, но обороняемся» — отражается в головах россиян. Например, в одной из анкет гибридного призывного пункта было написано «воевал миротворцем в Грузии». Вот отношение россиян к войне.
— Что ими движет? Ведь, по сути, после Второй мировой ни одной по-настоящему большой войны (Афганистан, Чечня, «холодная») «непобедимая и легендарная» не выиграла?
Нужно поделить «ими» на три группы. Первая — граждане РФ. Они узнают о войне из СМИ. Когда Горбачёв объявил «гласность», война в Афганистане стала непопулярной, потому что о ней начали писать правду. Непопулярной была первая чеченская война. А вторая чеченская стала если не популярной, то, по крайней мере, оправданной. Возможно, потому, что эпоха гласности к тому времени закончилась.
Вторая группа – это миллионы людей, у которых награды, звания, премии и продвижение по службе зависят от войн. Это армия, ВПК, спецслужбы, дипломаты, пропагандисты и далее по списку. Это лоббисты и носители норм, практик и ценностей войны. Они с ужасом вспоминают конверсию и разоружение. Для них «никогда снова» — это об отсутствии войны, а не о войне.
Третья группа – политическое руководство, которое черпает легитимность в спекуляции внешними угрозами. Особенно нынешние руководители РФ. Первой выборной должностью действующего главы российского государства была должность президента. До этого весь его жизненный опыт был связан со спецслужбами. Он даже семью не сумел создать – получилась спецоперация.
— Сергей Шойгу недавно заявил, что «информационная война идёт на всех фронтах и проигрывать в ней Россия не имеет права». Какие новые методы её ведения вы видите?
Первой военной должностью нынешнего министра обороны РФ была «министр обороны». Поэтому он озвучивает то, что ему поручили озвучить. А с точки зрения методов современной войны интересно не его мнение, а публикации профессиональных российских военных. Вот, например:
«Механизм агрессии в том, что государство-агрессор раскалывает страну-жертву изнутри. Для этого всячески инспирируются, разжигаются имеющиеся внутренние противоречия. Неважно какие — национальные, религиозные, социальные или территориальные. Затем эти противоречия трансформируются в открытое противостояние оппозиционных сил и правительства. Если правящий режим пытается сохранить власть, то следующим этапом становится гражданская война.
Всё коварство состоит в том, что страна-жертва агрессии при руководстве и поддержке извне сама убивает себя. В ходе внутреннего вооружённого конфликта уничтожается людской потенциал государства, разрушается экономика, теряется политическая самостоятельность.
У населения страны–жертвы агрессии происходит полная потеря ориентации в системе координат «свой–чужой». Вместо того, чтобы объединиться перед лицом внешней агрессии, часть населения вступает в борьбу против другой части своего народа. Агрессор при этом выступает в роли «защитника» одной из сторон внутреннего конфликта, им же спровоцированного».
— Внутри России власти используют такую же тактику?
Да, но с некоторыми косметическими отличиями. Принцип «разделяй и властвуй» не сегодня придумали. Либеральной части общества Кремль рисует «тёмный народ», способный лишь на бунт, бессмысленный и беспощадный. Простому народу рисует «либерастов», мечтающих продать Россию Западу. Между ними стоит Росгвардия, которая «защищает» одних от других.
— Но ведь россияне не могут не понимать, что войны отбирают у них будущее и страдают соседние народы?
Многие могут. Здесь включаются механизмы, которые уходят корнями в глубину веков.
В определении Геллнера имперский национализм — это чувство неудовлетворённости, когда границы культурного и политического контроля не совпадают, или чувство эйфории, когда они наконец совпали. Веками Кремль расширял границы своего культурного контроля на православные, впоследствии на социалистические, сегодня на русскоязычные страны, а затем пытался получить над ними политический контроль.
Этому чувству одинаково подвластны русские цари, президенты, писатели, учёные и слесари на заводе. А чувство — иррациональное по своей природе. Оно не нуждается в логических доказательствах. В имперской культуре «присоединение» территории имеет миссионерский характер. Оно не чувствительно к страданиям «присоединяемых» – «Мы несём вам великий язык, культуру, а вы, неразумные, сопротивляетесь!».
— Недавняя статья президента России об «одном народе» – из этой же серии?
Безусловно. Когда имперская нация сообщает вам об «одном языке, вере, культуре» или принимает вас в «содружество социалистических стран», ждите войны. Следующим этапом будет попытка передвинуть границы военно-политического контроля на всё культурное пространство.
— Это диагноз? Возможна ли трансформация России от империи к нормальному демократическому государству?
В истории нет ничего невозможного. Практически все империи прошлого сегодня являются демократиями, которые придерживаются норм международного права и собственной конституции.
— Существуют ли предпосылки в России для такого перехода?
Московские социологи из группы Маргариты Фабрикант описывают потребность россиян в величии как компенсаторный механизм. Когда не можешь гордиться этим настоящим, начинаешь искать предмет для гордости в прошлом. Они же показывают, что у молодого поколения патриотизм величия трансформируется в патриотизм малых дел. Когда молодёжь подрастёт и обустроит своё настоящее с помощью малых дел, переход станет возможным. Украине осталось этот период пережить и, насколько возможно, ускорить его своим примером.
— Что делать Украине с уже оккупированными Россией территориями? Актуальны ли Минские соглашения с точки зрения интересов Киева?
Любые соглашения отвечают интересам Украины, нужно просто научиться правильно их готовить.
Война начинается не с танков на улицах, а с ненависти в головах людей. И заканчивается она так же. Сначала – отключение на оккупированных территориях военной пропаганды агрессора, затем прекращение обстрелов, вывод вооружений, контроль за границей, выборы и дальше по списку.
Кремль признает ОРДЛО частью Украины. Уровня безопасности для отключения на оккупированной территории одних телеканалов и включения других достаточно. Список лицензий на вещание не является тайной. Осталось актуализировать это требование на всех переговорных площадках. Кремль хочет, чтобы «Украина говорила с Донбассом», так дайте ей такую возможность!
— До сих пор актуальны такие примитивные штуки, как «визитки Яроша», «распятые снегири»? Или, цитируя классиков пропаганды, «чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа верит в неё»?
Спецпропаганда актуальна на любой войне. В СССР это была военно-учётная специальность. В нормальных условиях люди не готовы умирать и убивать. Отправить убивать их можно за деньги или по приказу. Но чтобы люди ехали умирать в чужую страну с вымышленным врагом, нужна та самая «чудовищная ложь».
— 9 января депутат Госдумы Казбек Тайсаев сообщил, что подготовлен проект постановления о признании Россией «Л/ДНР». Документ составлен по аналогии с постановлениями об Абхазии и Южной Осетии. Это игра информационными мышцами или подготовка к экстренной легитимизации возможного вторжения?
Все войны Кремля последних лет начинались неожиданно и развивались молниеносно. Мы это видели в Грузии в 2008-м, Украине в 2014-м, Сирии в 2015-м и сейчас в Казахстане. Российские военнослужащие внезапно появлялись на территории жертвы под видом «миротворцев» или «ихтамнетов».
Нынешние заявления Кремля больше напоминают шантаж, политическое давление и создание переговорной позиции. Если удастся разжечь внутренние противоречия в Украине, дестабилизировать жертву и блокировать помощь Запада, то большая война станет возможной. Но об этом мы узнаем не из заявлений Госдумы.
— После Беларуси, Казахстана – можно ли говорить, что в свою схему «собирания земель русских» Путин включил и ОДКБ?
ОДКБ — это уменьшенная калька с Организации Варшавского договора. Она предназначена выполнять функции жандарма на прилегающей к России территории. Цель — поддержка диктатур и недопущение появления демократий на российских границах. Для Кремля это экзистенциальный вопрос. Он не может допустить свержения соседних диктаторов и успеха демократий. Это вопрос выживания для жителей Кремля.
— Почему у белорусов и казахов не получилось то, что получилось у украинцев? Власти научились?
Неправильно поставленный вопрос. У политической нации белорусов и казахстанцев получилось не то, что у украинцев. Что получилось, мы узнаем через много лет. Украины это тоже касается. Причина различий — в отличных институциональных условиях в трёх странах. Там, где условия одинаковые, результат получился похожим. Например, все три страны после массовых протестов подверглись гибридной агрессии Кремля.
— Путин заявил, что в Казахстане использовались «майданные технологии». Это жупел такой у него? Или он действительно напуган тем, что авторитарные режимы оказались «карточными домиками» и транзит власти (как в Казахстане) тоже не работает?
В Казахстане использовались стандартные гибридные технологии Кремля. Не удивлюсь, если когда-нибудь об этом выйдет расследование Bellingcat. А агрессор всегда обвиняет жертву в том, что делает сам. Это стандартная практика во всех кремлёвских войнах для объяснения «вынужденности» своего вмешательства во внутренние дела других стран.
— Казахстан, видимо, был последним неподконтрольным государством в ОДКБ, ЕврАзЭС: латиница, сотрудничество с КНР…
Теперь его пытаются поставить под контроль. Это пока процесс, а не результат. В авторитарных странах Кремль для этого поддерживает диктатора, который кажется ему более лояльным. В демократиях вмешивается в выборы с той же целью и тем же запланированным результатом. При этом расчёты Кремля не всегда осуществляются. Часто получается наоборот.
— Добиваясь «гарантий безопасности России», Путин, кажется, махнул рукой на американцев как недоговороспособных и сделает ставку на отдельных европейцев. Насколько они расшатаны «Северными потоками»? Или в нужный момент коллективный евроразум возьмёт верх?
В Кремле не боятся нападения НАТО на ядерную страну. И страны НАТО не намерены завоёвывать Россию, чтобы кормить комаров в Сибири. Их вполне устраивает обмен российских природных ресурсов на нолики и единицы в банковском компьютере.
Кремль волнуют не гарантии ненападения НАТО на Россию, а гарантии непротиводействия НАТО в случае оккупации Украины, Грузии и Молдовы. Затем возможно нападение на страны Балтии, Польшу или Румынию. В Европе это постепенно начинают осознавать.
— Кибератака на прошлой неделе — это попытка проверить нас на прочность?
Это часть каскадной атаки. Цель — посеять хаос, показать недееспособность государства. Теоретически, следующим этапом может стать хакерская атака на энергетическую инфраструктуру для продвижения нарратива – «заключаем прямые договоры с Газпромом!». Могут быть другие варианты гибридной агрессии.
— Кстати, НАТО не опровергает всей дезинформации о себе, а делает это дозированно, поскольку считает, что «тотальная борьба с ней лишь усугубляет её». Насколько такой подход укрепляет позицию России?
Именно сейчас западные СМИ активно отражают информационные сообщения Кремля. Возможная цель — привлечение общественного внимания к их абсурдности. Для того чтобы грозить санкциями, нужно быть готовым их вводить. Для того чтобы вводить санкции, нужна консолидация западных элит. А западные политики зависят от общественного мнения.
— Какой рецепт/алгоритм противодействия российской информационной машине предложили бы вы?
В первую очередь, булгаковский: «И, боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет».
Мозг человека устроен, как матрёшка. Самый молодой — неокортекс, отвечает за логическое мышление. На порядок старше лимбический, который отвечает за эмоции. И в глубине – старший рептильный мозг, который про «бей-беги-замри». Старшие отделы мозга всегда перехватывают управление у младших. Пропаганда обращается к ним, блокируя критическое мышление.
Поэтому, помимо критического мышления, необходимо развивать эмоциональную устойчивость. Эмоции есть у всех – у политиков, журналистов, учёных, бизнесменов и музыкантов. Даже доктор наук может действовать против своих интересов в пользу пропагандистов, если пробить тонкий налёт цивилизации у него в голове. Медиаграмотность и информационная гигиена также важны, как навыки потребления информации.
Это рекомендация конечным пользователям. Государству необходимо понимать механизм кампаний по дезинформации: сбор больших данных, построение психологических профилей, разработка интерпретаций, таргетирование нарративов, анализ реакции, коррекция и повторение цикла. У нас в лучшем случае разрывают эту петлю, блокируя кремлёвские СМИ и соцсети. Но существуют и более тонкие настройки, которым Украина должна научиться.
Больше новостей в нашем Telegram-канале: https://t.me/joinchat/UtNeW3LzPmqqxBod
