Если Владимир Цемах и представлял интерес для следствия по делу об уничтожении малазийского «Боинга» в небе над Донбассом 14 июля 2014 года, то после похищения фигуранта с дальнейшим вывозом на подконтрольную Украине территорию его ценность в этом качестве стала практически нулевой. Почему? Об этом чуть позже.
Посему украинское руководство спокойно могло включать Цемаха в список по обмену заключёнными, лишь формально прислушиваясь к яростной дискуссии в обществе по поводу «ключевого свидетеля», «единственного реального обвиняемого» и прочей словесной шелухе. Заодно можно было попытаться извлечь моральные дивиденды утверждениями о том, что интерес Москвы к Цемаху якобы подтверждает её причастность к уничтожению «Боинга».
Владимира Цемаха, зенитчика по его военному образованию, большинство украинских СМИ называло руководителем противовоздушной обороны так называемой ДНР. Некоторые снижали его статус до аналогичной должности в городе Снежное, что, очевидно, больше соответствовало действительности.
Человек достаточно взрослый (1961 г. р.), Владимир Борисович крепко пьёт. Когда летом 2014 года начались боевые действия на Донбассе, Цемах уволился с шахты и перед тем, как предложить землякам свои знания и военный опыт (он воевал в Афганистане), по собственным словам, «неделю тупо водку сидел пил». От своих привычек он не отказался, и уже через пять лет, во время операции украинского спецназа по его похищению, всё так же находился в привычном состоянии беспробудного пьянства.
Страдает ли Цемах от белой горячки, состояния, сопровождающего длительные запои? Вероятность этого очень велика. Однако слово «страдать» здесь, наверное, не совсем уместно. В суде,через два с лишним месяца после задержания, Цемах плохо себя чувствовал возможно как раз из-за длительного алкогольного воздержания, и передача его по обмену свидетельствует о гуманизме украинских властей.
Украинская журналистка, обнародовавшая сейчас видеозапись разговора 2015 года подмосковных телевизионщиков с Владимиром Цемахом, обладает экспертной способностью читать по губам. И словом, которое было «запикано», является, по её мнению, вероятно, «Бук». То есть Цемах якобы говорит о том, что он прятал «Бук». Ссылается она на то, что Цемах произнёс короткое слово, и по его губам можно прочитать, что вторая буква (с филологической точки зрения правильней говорить не о букве, а о звуке) — «у».
С неменьшим основанием могу выдвинуть другую версию: Цемах произнёс слово из трёх звуков со вторым звуком «у», но слово это бранное, очень популярное в среде сепаратистов. Вот из-за нецензурности этого слова его и «запикали».
В нарезанном видео Цемах разглагольствует о том, что его подразделение сбил один украинский самолёт, а другой украинский штурмовик успешно атаковал «Боинг». Нужно ли верить здесь Цемаху? Конечно же, верить ему совершенно не обязательно, и в этом можно с журналисткой согласиться. Но почему же она призывает верить Цемаху, когда он через несколько секунд говорит якобы о «Буке», который он спрятал?
Ещё большего внимания заслуживает версия не о спрятанном «Буке», а о человеке. Цемах рассказывает о парне, которого он вытащил и спрятал. То есть, речь очевидно идёт об украинском лётчике из сбитого ранее сепаратистами штурмовика. Как бы этого Цемаха ещё амнистировать, а то и награждать не пришлось!
Теперь общественность может денно и нощно обсуждать, когда Цемах говорил правду и говорил ли он её вообще.Какое слово из трёх звуков он произносил? Что говорил Цемах не на нарезанном, а на полном видео? Был ли он в тот момент вменяем или находился в состоянии приступа белой горячки? И пр. и пр.
Но всё эти любопытные для интересующейся публики моменты никакой судебной перспективы, скорее всего, не имеют. И всякие показания Владимира Цемаха, даже если он их дал на досудебном следствии либо даст в дальнейшем, никакого правового значения иметь не будут.
Важнейшим является вопрос: давал ли суд разрешение на задержание Владимира Цемаха до того, как его задержали? Если давал, то тогда всё более или менее в порядке. Но если разрешения суда на задержание не было, то все дальнейшие процессуальные действия с Цемахом превращаются в никчемные. И это не только по голландским законам, но и по украинским. Об этом сказано в статье 87-й Уголовного процессуального кодекса Украины.
Правда, Цемаха имели право задержать и без санкции суда. Если бы его, к примеру, задержали на месте преступления либо на его одежде или руках были следы преступления. Но какое там «место преступления» или «следы преступления»,если с тех пор пять лет прошло…
А по слову из трёх букв (звуков), да со второй «у», впору судебно-лингвистическую экспертизу назначать. Или зайти в ближайшую пивную.
Борис Штейнберг.
