Много шуму наделал инцидент, который произошёл несколько дней назад в небе над Балтийским морем.
Российский истребитель Су-27 совершил воздушный перехват американского разведывательного самолёта RC-135U, военизированной модификации Боинга-707, который занимается перехватом электронных сигналов и радиолокационного излучения со стороны противника.
Представитель министерства обороны США отметил, что российский истребитель приблизился к самолёту на недопустимое расстояние в шесть метров, что создало угрозу для безопасности и могло привести к столкновению. И это со стороны российского лётчика было «безответственным» и «непрофессиональным» решением.
В свою очередь представитель министерства обороны России заявил, что дежурные силы ПВО обнаружили «неизвестную воздушную цель, которая уверенно направлялась в сторону российской государственной границы». Поднятый в воздух дежурный истребитель подлетел к неизвестному воздушному судну, несколько раз совершил его облёт и идентифицировал как американский самолёт-разведчик, зафиксировал его бортовой номер, о чём и доложил командованию.
После облёта истребителем самолёт ВВС США изменил курс и ушёл от российской границы.
Министерство обороны России подчёркивает, что полёт неизвестного самолёта к российской границе выполнялся с выключенным транспондером.
Транспондер — это прибор, который устанавливается на борту самолёта для идентификации авиадиспетчером.
Примечательно, что за несколько дней, прошедшие после этого инцидента, не появилось ни одного сообщения о «перехваченных российских военных самолётах». А ведь уже много недель и даже месяцев новостное пространство буквально кишело сообщениями о «перехваченных» российских самолётах.
Вот только парочка заголовков: «Воздушная полиция НАТО снова перехватила военный самолет РФ над Балтийским морем», «Латвия перехватила российские самолеты второй раз за день».
Счёт этим «перехватам» шёл на десятки, постепенно переходящие в сотни. Удивляло только то, что российская сторона никак не реагировала официально на эти сообщения.
Да и сами сообщения были несколько странными. О «перехватах» говорилось, но как-то без конкретики.
Сколько раз российские самолёты среагировали на «перехват» и, подчинившись, изменили нежелательный курс?
Делались ли предупредительные очереди перед российскими самолётами?
Обрубали ли хвосты не подчинившимся российским самолётам?
Поскольку никакой конкретики не давалось, читатель и слушатель поневоле приходил к правильному выводу: «перехват», конечно, крутое слово, но ничего похожего на него в этих случаях не было. Очевидно, поднятые самолёты летали где-то «рядом» в паре-тройке километров от самолёта противника и тем удовлетворялись. Зато очередную галочку в информационной войне ставить можно было.
Что же такое настоящий воздушный перехват все убедились сейчас. Вообще же, поаккуратней надо быть с этими перехватами, пусть даже они хороши как средство от болтовни и запоров.
Борис Штейнберг.