…румыны, вообще, не любили воевать. Они любили грабить и маршировать. В самом начале обороны Одессы румынская дивизия пошла строем на окопы красноармейцев. Со знаменами, с оркестром и с бочками вина для господ офицеров. Когда наши открыли огонь, до своих позиций румыны добежали не все. Пришлось учиться воевать. Кое-как получалось, но только днем. А вот ночью…
Однажды теплой сентябрьской ночью румынские солдаты были разбужены страшным лязгом, доносившимся с советских позиций. Судя по грохоту, русские умудрились приделать гусеницы к линкору. Солдаты всматривались в ночную тьму, судорожно сжимая винтовки. Вдруг горизонт вспыхнул десятками, а может, сотнями слепящих прожекторов. Завыли корабельные ревуны. Лязг и грохот неведомого ужаса неумолимо приближался.
И румынские солдаты побежали вместе с офицерами. Конечно, не все. Артиллеристы остались на позициях и открыли огонь по неизвестному противнику. Выстрел, снаряд, выстрел! И бесполезно. Ночной ужас приближался безостановочно. Расчет 37-мм противотанкового орудия прекратил огонь, когда страшное грохочущее ЭТО остановилось рядом с позицией. Из него высунулся чумазый танкист. Недвусмысленно показал «Наганом» — давай, давай! Румынские артиллеристы покорно пошли сдаваться в плен…
Это был дебют героя одесской обороны — бронетракторного чуда «НИ-1».
А начиналось все еще в июле. Когда части Красной Армии отступали от румынской границы, то в боях постепенно теряли свою бронетехнику. Горели «БТ», вставали без запчастей редкие «Т-34». К началу обороны Одессы в частях Приморской армии насчитывалось не то 7, не то 10 танков. У румын же была целая дивизия — 80 штук бронетехники. Трофейной, чехословацкой. Одной из лучших на то время. Правда, мало иметь хорошую технику, надо еще уметь ей управлять. В катастрофе под станцией Карпово румыны потеряли свою танковую дивизию. А кто их просил рельеф местности не учитывать? Советские солдаты и расстреливали их из сорокапяток в борта. Вы не поверите, но «Катастрофа под Карпово» вошла в румынскую историографию наравне со Сталинградом.
Впрочем, танки с танками не воюют, у танков другая задача — поддержка пехоты. Ну, или прорыв обороны и выход на простор. Под Одессой речи о прорывах не было. Надо было огнем и броней поддерживать пехоту. Как румынам, так и нашим.
Конечно, наши танкисты старались как могли. Но семь танков на стокилометровый рубеж. Постепенно танки выходили из строя — даже не от огня, а от износа. Танк — машина хрупкая, за ним уход да уход нужен.
Однажды повезло. На заводе имени Январского Восстания сварили из корабельной стали пару бронепоездов. Бронепоезд номер 21 совершил такой рейд. На станции Карпово после отступления со станции советских войск застрял эшелон с поврежденными танками, которые были крайне необходимы для обороны Одессы. Сержант И. Зубов, ранее сопровождавший этот эшелон, был в разведке и принес сведения о том, что эшелон по-прежнему на станции. Бронепоезд под командованием лейтенанта Кирпина вышел в свой первый рейс еще не до конца оборудованным. Полностью бронированным был только паровоз, а пульмановские платформы остались с непокрытым верхом. Броней защищены были только борта и орудия. В помощь бронепоезду был придан танковый взвод под командованием политрука И. Кривули танковый взвод в условиях обороны Одессы — это два танка. Бронепоезд ночью подошел к станции и открыл огонь, в то время как советские танки вышли в тыл румынским частям. Румыны резко начали поднимать руки. Пехотинцам Бобковского (командира пехотной части, приданной бронепоезду) оставалось только вылавливать их. Они загоняли пленных на бронеплощадки. Количество пленных быстро возрастало, и вскоре их стало в четыре раза больше, чем команды бронепоезда.
Советские ремонтники восстановили 100 м разрушенных железнодорожных путей, после чего эшелон с поврежденными танками прицепили к бронепоезду и двинулись в сторону Одессы. Возле Выгоды пришлось остановиться. Немецкая авиация сбросила несколько бомб, которые разворотили путь и повредили насыпь. Было решено отвести бронепоезд в сторону лесопосадки, замаскировать зеленью и подключить к работе всех, на кого хватит инструмента. Ремонт пути, по подсчетам, должен был занять около восьми часов. Вражеские самолеты при свете дня могли обнаружить и атаковать бронепоезд. Вызвали истребителей. Нет, не по рации. Делегатом связи — то есть на своих двоих. Под прикрытием самолетов путь был отремонтирован и бронепоезд вернулся в Одессу с эшелоном поврежденных танков. Платформы с семнадцатью танками были доставлены на завод им. Январского восстания. На одной из них оказалось несколько новых моторов. Это позволило январцам ускорить восстановление танков и отправить на фронт еще шесть боеспособных машин.
С восстановлением остальных машин было сложнее. Не хватало много необходимых деталей, а получить их было неоткуда. Используя найденные в штабе Приморской армии схемы систем танков БТ-7 и Т-26, по ним начали изготовлять на месте недостающие части. Сегодня бы сказали — инструкции скачали из интернета.
Для восстановления моторов понадобилось много поршневых колец, а в городе не только не нашлось таких деталей, но не оказалось и специального металла для их отливки. После долгих поисков главный инженер завода Романов составил сплав чугуна с примесью никеля, марганца, кремния и фосфора, оказавшийся вполне пригодным для этой цели. Было восстановлено еще 2 танка. Завод продолжал ремонтировать разбитые машины и дальше, по мере их поступления, но количество танков, которые удавалось восстановить таким путем, несмотря на то, что к их ремонту привлекались и другие предприятия, в частности, завод им. Октябрьской революции, по-прежнему оставалось крайне незначительным.
Когда румыны вышли к конечным трамвая возле Куяльника, поступило предложение сделать бронетрамвай. От этой идеи отказались, но платформы с орудиями к трамваям прицепили.
В конце концов, флагманский инженер по приборам управления огнем артиллерии Одесской военно-морской базы капитан Коган и военинженер Обедников при помощи главного инженера завода им. Январского восстания Романова все-таки сумели заручиться поддержкой Военного совета.
Для опытов были выделены три машины СТЗ-НАТИ, а капитан Коган получил бумагу, предписывавшую всем организациям города содействовать ему в поиске необходимых материалов. Авторы проекта обязались изготовить 3 танка в десятидневный срок.
Танки собирались на краностроительном заводе им. Январского восстания, выпускавшем до войны и 15- и 20-тонные краны на гусеничном ходу. Первым вопросом, с которым пришлось столкнуться создателям танка, было отсутствие брони. В осажденном городе нельзя было найти в необходимых количествах даже легкой противопульной брони.
Поэтому в качестве броневого покрытия было решено использовать 8–10-мм листы корабельной стали, имевшиеся на судоремонтных заводах, прокладывая их 10-мм слоем резины или 20-мм досками. Для испытания такой брони на заводе был сооружен простейший полигон. Выяснилось, что трехслойная броня способна надежно защищать экипаж от пуль и осколков снарядов и мин. Следующей проблемой стала установка вращающихся башен. Оборудования, способного изготовлять шаровые погоны для них, на заводе уже не осталось. Подходящий для этих целей карусельный станок удалось найти в трамвайных мастерских.
Решить вопросы с установкой вооружения было несколько проще. В башнях двух танков были установлены пулеметы, а в третьем 37-мм — горная пушка. Своеобразные войсковые испытания изготовленных машин было решено провести в Южном секторе обороны. Из трех самодельных танков сформировали взвод, усилив его одним настоящим. Ввиду опасности подобных «испытаний» экипажи были сформированы только из добровольцев — знакомых с техникой красноармейцев, моряков и заводских рабочих.
Командование взводом принял старший лейтенант Юдин. Вскоре танки приняли участие в одной из контратак 25-й Чапаевской дивизии под Дальником. Результат применения танков превзошел все ожидания. Румыны, не ожидавшие встретить какую-либо бронетехнику, были легко выбиты из передовых окопов. Скорость новые «танки» развивали не больше 25–30 км в час. Осколки и пули, как и ожидалось, оставляли на их броне в основном лишь вмятины, а если и пробивали, то не насквозь. Правда, огня румынских противотанковых пушек новые танки не выдерживали. Их броня пробивалась даже огнем 35-мм пушек, а единственный 45-мм снаряд, попавший в один из танков, прошил его навылет, легко пробив трехслойную броню, но не задев, к счастью, ни двигатель, ни экипаж. Тем не менее командовавший в это время дивизией генерал-майор Петров, на всякий случай опередив собственное донесение о результатах испытаний, тут же обратился в штаб армии с просьбой оставить танки у него в дивизии. По результатам боя в дивизии было придумано и наименование новых танков, так и оставшееся за ними в истории: НИ — «На испуг».
Военный совет ООР немедленно принял решение переделать в такие танки еще 70 тракторов. Производственной группе поручалось использовать для этого кроме завода им. Январского восстания еще четыре завода: судостроительный, сельскохозяйственного машиностроения им. Октябрьской революции, им. Красной Гвардии и им. Старостина.
Отдельные узлы и детали для массово выпускаемых машин в дальнейшем изготовляли ремонтные мастерские трамвайного парка и городской электростанции, завод бетономешалок и мастерские школ ФЗУ. За неимением стандартного вооружения машины вооружались пулеметами всех систем, даже скорострельными авиационными.
Однако на быстрое выполнение такого заказа рассчитывать было трудно.
Капитан Коган вскоре доложил в ВС ООР об угрозе срыва заказа по переоборудованию тракторов в танки: для сварки брони был нужен кислород, а его запас иссякал.
В результате весь кислород, имевшийся на одесских заводах, был взят на строгий учет, для его выработки использовали оборудование предприятий, изготовлявших газированные напитки. Но всего этого оказалось мало. Тогда срочно послали запрос в Севастополь. Из зарядных станций флота были доставлены на кораблях баллоны с кислородом. И все же, несмотря на принятые меры и жесткую экономию в расходовании кислорода, в связи с быстро развивавшимся производством вооружения наступил «кислородный голод». Ликвидировать его было непросто, так как все годные установки по изготовлению кислорода оказались эвакуированными.
Военный совет дал оперативно-производственной группе задание — создать кислородную станцию. В результате тщательных поисков на заводе им. Калинина были обнаружены остатки разобранной и давно вышедшей из строя станции. К ремонту и восстановлению станции привлекли самых опытных слесарей. Различные предприятия принялись изготовлять недостающие и требующие замены детали. И на третьи сутки после решения Военного совета станция дала первый кислород. В дальнейшем она до конца обороны снабжала кислородом не только производство танков, но и все нуждавшиеся в нем предприятия Одессы.
За нехваткой орудий, на бронетрактора иногда устанавливались муляжи орудий. И так были страшны.
Всего за время обороны города в танки удалось переделать около 50 тракторов.
Вот один из примеров работы одесских танков «НИ-1»
Утром 2 октября в 9.40 в Южном секторе началась артподготовка, предшествовавшая наступлению. В ней принимал участие отдельный дивизион гвардейских минометов «катюш», прибывший на плацдарм 23 сентября и успевший показать себя во время наступления в Восточном секторе. Командующий ЧФ предупреждал руководство OOP об особой секретности оружия и особой ответственности за то, чтобы оно ни при каких обстоятельствах не попало в руки врага. В дальнейшем дивизион Небоженко использовался при отражении попыток противника прорвать наш фронт в районе Татарки и Болгарских хуторов. Но присланный запас реактивных снарядов для «катюш» был невелик, и их использовали в самых крайних случаях.
В 10.00 поднялись в атаку полки 25-й стрелковой дивизии и один из оставшихся еще полков 157-й стрелковой – 384-й стрелковый полк полковника Аксенова. На участке, обработанном «катюшами», противник сразу оставил первую линию обороны, начав беспорядочный отход. 384-й стрелковый полк прорвал линию обороны в секторе румынской 1-й пограничной дивизии и левого фланга 6-й пехотной дивизии и продвинулся в направлении хутора Дальницкий. Слева от чапаевцев наступала кавдивизия. Кроме артиллерии атакующих дивизий их поддерживали с правого фланга дивизионы Западного сектора, береговые батареи, два бронепоезда и 422-й тяжелый гаубичный полк.
Основной удар наносился в направлении Ленинталя. Вперед вырвался армейский танковый батальон в составе 35 машин под командованием старшего лейтенанта Н.И. Юдина, который смог прорваться в Ленинталь. При виде советских танков, часть из которых были просто бронированными тракторами «На испуг», румынский 8-й пулеметный батальон отступил и увлек за собой 36-й пулеметный батальон и 1-й батальон 5-го пограничного полка (части левого фланга пограничной дивизии). Танкисты ворвались в Ленинталь, в глубь обороны противника, и вывезли в расположение своих войск 24 орудия, много пулеметов и минометов. Несколько советских танков смогли прорваться через вражеские артиллерийские позиции, на 4 км в глубь фронта.
Тогда румынские артиллеристы, под командованием капитана В. Антониу, вступили в бой с советскими танками и пехотой, используя гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Румынские артиллеристы 1-го полка тяжелой артиллерии и 54-го артполка сумели уничтожить прямой наводкой 12 советских танков. Это стало возможным после того, как четыре румынских истребителя IAR-80 из 8-й истребительной группы пулеметным огнем отсекли пехоту и оставили советские танки без прикрытия.
Позже капитан В. Антониу был награжден орденом «Михай Витязул» 3-й степени.
Впрочем, в реальности, советские войска потеряли всего лишь 2 машины. Оторвались, увлеченные преследованием от пехоты и погибли, выскочив на прямую наводку румынских гаубиц.
В октябре 1941 года, при эвакуации войск, защищавших Одессу, уцелевшие бронетрактора были брошены в городе и некоторые из них использовались захватившими Одессу румынами в учебных целях.
Те два танка «НИ-1», которые стоят сейчас в Одессе в виде памятников — лишь муляжи. Тех самых, геройских, не сохранилось.