Юрий Рыбчинский: «В чертовщину я не верю, но верю предсказаниям настоящих астрологов»

В Одесском Академическом Русском Драматическом театре не первый сезон, с большим успехом идет спектакль – мюзикл под названием  «Эдит Пиаф. Жизнь в кредит». Спектакль один из наиболее посещаемых и любимых одесситами. Автор литературной основы спектакля заслуженный деятель искусств, народный артист Украины, 15-тикратный лауреат телефестиваля «Песня года», поэт и драматург Юрий Рыбчинский.

Его песни включены в репертуар  Тамары Гвертицели ( « Виват, король, виват»,  Александра Малинина ( «Берега», « Пилигримы»),  Валерия Леонтьева ( «Белая ворона»), а также Софии Ротару, Таисии Повалий , Иосифа Кобзона  и многих других выдающихся российских и украинских исполнителей.

Это интервью было взято у Юрия  Евгеньевича во время его приезда в Одессу перед  премьерой спектакля, где он ответил не только на вопросы, связанные с «Белой вороной»,  но и  рассказал  о своей творческой судьбе.

– Юрий Евгеньевич, как возникла такая тема – Эдит Пиаф?

– Моя любовь к французской музыке, французской песне началась с концерта Ива Монтана, на который я попал в 13 лет. Поэтому, когда чуть позднее все мои сверстники восторгались «Битлз», я слушал Эдит Пиаф. Ее голос стал для меня голосом самой Франции. Я прочел много литературы, посвященной французской певице, в том числе и воспоминания людей, которые были с ней знакомы. Когда довелось побывать во Франции, отправился на кладбище, где она похоронена. На скромной мраморной плите черного цвета я прочел «Сарапо» (фамилия ее последнего мужа), а в скобках «Пиаф». Был майский день, теплый, солнечный, – и вдруг пошел ливень. Он длился всего несколько минут, но я подумал: «Это знак – буду писать пьесу».

– В спектакле не звучат фонограммы с голосом певицы…

– Спеть лучше Пиаф вряд ли возможно. Но и «фанеру» использовать не хотелось. Поэтому было решено, что будут петь сами актеры. Что исполняла Эдит, когда выступала на улицах и площадях, неизвестно. Это и дало возможность мне как поэту и Виктории Васалатий – автору музыки – написать песни в стиле Эдит Пиаф.

 

– Как долго шла работа?

– Пьесу я написал за три дня, а вот материал собирал три года.

– Юрий Евгеньевич, Вы сказали, что, стоя у могилы Пиаф, восприняли ливень как некий знак свыше… Вы верите в мистику, в таинство снов, в астрологию?

– Мне дважды приснились стихотворения. Проснувшись, я помнил их и тут же записал. В чертовщину я не верю, но верю предсказаниям настоящих астрологов, которых так же мало, как и настоящих поэтов. Еще когда я был студентом, меня пригласили в компанию, которую собирала наша преподавательница немецкого языка. По книге известного астролога Крафта, привезенной ею из Берлина в 1945 году, она предсказывала и нам судьбу. Узнав мою дату рождения и заглянув в книгу, она сказала: «Человек, родившийся 22 мая 1945 года, всю свою жизнь будет заниматься музыкой». На тот момент мне было уже 19 лет, я не играл ни на одном музыкальном инструменте. Моей профессией, как я думал тогда, могло быть что угодно – работа тренером (я занимался легкой атлетикой), поэзия, живопись или даже игра на театральной сцене, но только не музыка. Я рассмеялся, но уже через три дня меня познакомили на Крещатике, 26 с композитором Игорем Покладом… И я, действительно, всю свою сознательную жизнь занимаюсь музыкой. Все работающие со мной композиторы знают, что я вмешиваюсь в написание музыки как соавтор, да и сам уже начал немного писать.

Копия-IMG_1683

– Сегодня Вы один из самых ярких поэтов не только Украины, но и России. Народ Ваши песни, Ваши стихи знает и любит… А с чего все началось? Вы помните свое первое наиболее удачное стихотворение? И кто были Ваши любимые поэты в юности?

– В юношеские годы моим кумиром был Есенин, а потом на многие годы, да и по сей день, – Владимир Маяковский. Его я считаю одним из лучших поэтов ХХ века. Его поэмы «Владимир Ильич Ленин» и «Облако в штанах», его стихи с точки зрения образности, формы и стиля – это величайшие произведения.

Что касается первых стихов… Из–за них я уже в школьном возрасте стал, можно сказать, диссидентом.

– Что это были за стихи?

– «Весна идет, она изменчива, она хватается за крайности, она напоминает женщину, с которой ночь была случайностью». Они вызвали скандал в школе. Педсовет не мог понять, как такое мог себе позволить написать мальчишка, комсомолец. Время тогда было другим, более целомудренным. Девочки стеснялись даже тогда, когда, гуляя по улице, мальчики хотели взять их за руку…

– Из комсомола не исключили?

– Исключили, но все–таки не за эти строки. Я на уроке украинской литературы тоже отличился, когда писали сочинение о Павле Тычине… Моя мама была военным врачом, прошла три войны и всегда учила меня быть честным, не врать, поэтому я никогда не понимал двойных стандартов. Вот и написал все, что думал об этом литературном деятеле. Написал, что он за свои бездарные стихи вылавливал сталинские премии…

– Что важнее в поэзии, на Ваш взгляд, – форма или содержание?

– Настоящая поэзия не должна быть новогодней елкой, которая красива только потому, что на ней развешаны игрушки. Она должна быть хороша безо всякой мишуры. Поэтому важно, чтобы стихотворение являлось единым образом, рождающим некую иную реальность.

– Что же такое, на Ваш взгляд, настоящая поэзия?

– Что отличает настоящую поэзию от пусть даже самых блестящих стихов – это наличие тайны, или таинственности… Поэтическое произведение – оно всегда неоднозначно. Кстати, этим отличается персидская поэзия, лаконичная и глубокая: «Ты один. Ты один у того, у кого никого–никого…» О чем эти строки? Один скажет – о любви… Другой – об одиночестве… У третьего будет еще какая–то версия…

Можно писать стихи, но при этом они не будут поэзией… Высокая поэзия – это когда слышимое становится зримым, например, как «Парус» Михаила Лермонтова…

Большинство людей, приходя в этот мир, созданный не ими, настроенный к ним не всегда благожелательно (особенно в переломные времена), уже с первых шагов понимают его несовершенство, но не всегда могут выразить это словами. А я рос именно в такое время – смерть Сталина, развенчивание культа личности… Тогда многие стали осознавать несправедливость системы, недемократичность, бедность… Трещина мира всегда проходит через сердце поэта. Поэт – это человек, который, живя в той действительности, которую не может изменить, умеет создавать свою собственную реальность и существовать в ней как в некоем оазисе, где можно спрятаться от несовершенства этого мира. Каждый творческий человек, каждый художник, писатель, поэт творит свою реальность. Наиболее явно это у писателей–фантастов, например, у Жюля Верна, Рэя Брэдбери. Или Михаила Булгакова…

– Так какие это поэты? Люди с обостренным чувством справедливости и глубиной понимания всего несовершенства нашего мира?

– Поэтами иногда можно назвать людей, не написавших ни одной строчки, но сотворивших вокруг себя свой собственный, отличный от окружающего, мир…

– Говоря о Маяковском, Вы назвали его одним из наиболее великих поэтов ХХ века… Но, откровенно говоря, многим его стихи непонятны.

– Дело в том, что мы выросли, мы воспитаны на традиционной музыкальной русской поэзии – Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Баратынского… И тут встречаемся с тем, что в стихах нет описательности, нет прилагательных, совсем другая насыщенность образа. Это и вызывает непонимание и отрицание. Нам не хватает метафорического восприятия…

У детей в раннем возрасте оно даже гипертрофировано. Но потом, если его, взрослея, не развивают, оно исчезает. Чтобы было наглядно, приведу пример… Десятки лучших поэтов мира создавали свою метафорическую формулу моря. Это и Байрон, и Гарсиа Лорка, и Пушкин, и Марина Цветаева, и Мандельштам… И все они оказались на 10 этажей ниже ребенка, который никогда не писал стихов: папа привел ребенка к морю, и тот, увидев его впервые, сказал: «Как много воды на свободе!»

Образное мышление – оно первично. Поэтому в русских школах гуманитарная система образования была гениальна. Она была построена от сложного к простому. Сначала детей обучали древнегреческому языку, потом греческому. Затем наступала очередь латыни… А когда дело доходило до изучения французского, немецкого или английского, освоить их было уже совсем нетрудно. Русские люди, окончившие гимназию, в совершенстве владели двумя иностранными языками и свободно, безо всяких переводчиков, общались, путешествуя за границей.

Поэтому, думаю, поэтическое и музыкальное образование надо давать с детских лет. Образное метафорическое мышление надо воспитывать с раннего возраста. Тогда и будут понятны стихи Маяковского, Пастернака, Мандельштама.

– А если бы можно было повернуть время назад, какую бы Вы выбрали профессию?

– Я прожил счастливую жизнь, занимаюсь любимым делом, имею от него и материальную и, главное, духовную отдачу. Но если бы была возможность прожить заново, я бы реализовал себя по–другому…

– Писали бы музыку?

– Только. Я стал бы композитором.

– А слышите музыку во сне иногда?

– Конечно! В отличие от многих композиторов, музыкой я живу… С утра до вечера…

– Поэт – профессия одиночек?

– Вдвоем стихи не пишут. Так что уже одиночество присутствует. Но с другой стороны, стихи – это попытка борьбы с одиночеством, это своего рода попытка при помощи одного–двух стихотворений объясниться в любви большому количеству людей.

 Виктория Ерёменко

Добавить комментарий

scroll to top